Строить, ориентируясь на архитектуру минувших столетий, или искать новых путей? Как, оставаясь в традиции, избежать копирования? И наконец, что нужно, чтобы поставить православную архитектуру современной России на достойный уровень? С этими вопросами мы обратились к архитектору Михаилу Юрьевичу Кеслеру. Подготовлено ortox.ru
– Михаил Юрьевич, оцените, пожалуйста, архитектурный и художественный уровень возводимых сегодня в России православных храмов.
– За последние двадцать лет построено огромное число храмов, но сказать, что хоть один из них войдет в сокровищницу архитектуры, едва ли возможно. Все это какие-то копии или компиляционные работы, либо некая самодеятельность, слабо отражающая духоносную красоту православного храма. Это понятно: строят и проектируют в наши дни совсем другие люди, нежели, например, в Древней Руси. Восстановить каноническую древнерусскую традицию практически нет возможности. Храмы вырастали из молитвенной жизни зодчих. А сегодня архитекторы – зачастую вовсе не церковные люди, руководствующиеся учебниками и справочниками. Получается не творчество, посвященное Богу, а некое ремесло, причем низкого качества, так как церковному зодчеству наши архитекторы не учились. И никого не беспокоит это несоответствие внешнего и внутреннего: в храме совершаются те же Таинства, что и сто, и пятьсот лет назад, а снаружи мы видим жалкую копию церковного здания. Мы знаем, что образцом для древнерусских храмов была Великая Печерская церковь Киевской Лавры, которая была возведена по Божественному откровению святыми зодчими, мощи которых теперь почивают в Лаврских пещерах. Но храмы, построенные по этому образцу, не были его прямыми копиями. Такова духовная традиция: взирать на образцы и с молитвой строить нечто новое.
– Вы критикуете и копирование и попытки поиска новых путей в церковной архитектуре. Так что же должно быть?
– Должно быть творчество, когда зодчий работает с молитвой, когда Господь помогает найти образ храма. Возродить духовную традицию храмоздания можно лишь изменив образ самого храмоздателя, а это намного сложнее, чем просто научить. Тут надо нутром почувствовать. И быстро этого не достичь – нужны годы. Не стоит думать, что мы проведем какую-то конференцию, создадим комиссию – и все изменится.
– Что же делать? Каким должен быть архитектор, чтобы возвести достойный храм?
– Архитектор, конечно, должен быть воцерковленным человеком: участвовать в Таинствах, жить жизнью Церкви. Понимать догматику и то, как она отражается в символике архитектурных форм. Знать традицию, причем не только русского, но и вселенского православного зодчества. И третья составляющая – это профессионализм, включающий в себя и знание современных технологий, материалов. При строительстве храма применялось все самое лучшее. Например, кругом стояли деревянные домики и вдруг – чудо: словно с небес сошедший каменный собор. Когда эти три компонента: воцерковленность, знание традиции и профессионализм – соединятся, – может быть, что-то и получится. Первая составляющая – самое сложное. Без нее ничего не выйдет, потому что в возведении храма необходима помощь Божественной благодати. Но опускать руки нельзя. Мы должны трудиться.
– Стоит ли стремиться повторить лучшие образцы древности?
– За тысячелетнюю историю храмоздательства не было создано двух одинаковых храмов. Хотя все они строились по одному творческому образцу. Знаменитого зодчего Аристотеля Фиорованти, приглашенного из Италии, прежде всего направили во Владимир – ознакомиться с Успенским собором. Руководствуясь этим образцом, он возвел Успенский собор Московского Кремля. Это два совершенно разных храма! Но соборный дух, торжественность, пятиглавие – все сохранено. То же требуется от нас: изучить традицию и не копировать понравившийся образец, а проникнуться его духом. При этом ничего кардинально нового получиться не может, потому что Православие: его символика, догматика – неизменно. И получится здание, которое будет органично, узнаваемо как православный храм, но не станет копией уже существующей церкви. Вот к чему надо стремиться.
– Но, кстати, Фиорованти, кажется, не был православным…
– Имея высочайшую культуру, Фиорованти проникся духом Успенского собора Владимира – и сумел создать русский по духу Успенский собор Кремля. Он был укоренен в культуре. А наши современники видят вокруг себя скучные здания-коробки, серые города – все это придавливает наш дух... Культуру нам приходится воспитывать в себе с усилием, так как окружающая среда почти полностью антикультурна и антиэстетична.
– Как Вы относитесь к поискам молодых архитекторов, предлагающих создать принципиально новый облик православного храма?
– Там и говорить не о чем – молодые ребята, которые только учатся делу. Что такое канон? Канон – это главная дорога, которая дает достаточно свободы, но, идя по ней, ты не будешь плутать по каким-то кривым тропинкам. А эти молодые люди как раз сворачивают с дороги и создают невесть что. Что такое современность? Упаси Бог нам подстраивать под нее образ храма! У Церкви нет задачи соответствовать духу века сего! Если батюшка построит нечто такое «современное» – да его просто прихожане «съедят», и правильно сделают! Надо просто качественно строить храм – дом Божий и образ Царствия Небесного.
– Но кто из живущих видел Небесное Царствие...
– Царствие Небесное описано в Апокалипсисе. И все древнерусские храмы соответствуют этому описанию. Например, длина, ширина и высота Града Небесного равны – вот откуда происходит кубическая форма древнерусского храма. Трое ворот с каждой стороны отразились в архитектуре как тройные арки. Древнерусский храм был идеальным. И, пожалуй, лучший его образец – Дмитровский собор во Владимире. Ничего лишнего, благородная красота, отражающая всю полноту символики; тонкость резьбы. А попробуйте в точности повторить его – получится жалкая копия. В Совет по архитектуре Московской епархии, в котором я состою, часто приносят проекты, где авторы пытаются скопировать храм Покрова на Нерли. Но второй такой церкви не получится никогда. В оригинале все рукотворное, живое – как лицо человека, а когда пытаются воспроизвести это с помощью компьютера, получается маска.
– Но увидит ли эту разницу прихожанин или даже священник, не разбирающийся в тонкостях храмоздательства?
– Каждая деталь древнерусского храма – поясок, кокошник – символична, все объясняет сущность храма, его значение. Человек может не знать тонкостей символики, но сердцем он почувствует церковную красоту и благодать. А если просто срисовать кокошничек отсюда, фриз оттуда – получится «красивенько, похоженько», и все...
– Может быть, проблема не только и не столько в архитекторе, сколько в заказчике?
– Мы часто сетуем, что, мол, мы такие хорошие, а заказчик, сам ничего не понимая, заставляет нас строить по его вкусу. Но вот показательный пример: прошедший недавно конкурс проектов для Сретенского монастыря. Никто не давил на архитекторов. У всех было одинаковое задание. И что мы увидели? – Убожество. У кого византийщина, у кого модернизм, у кого XVIII век, у кого вовсе непонятно что... И ни одной яркой работы, о которой можно было бы сказать: «Вот традиционный православный храм, построенный в XXI веке». Вероятно, мы, как древние израильтяне, должны сорок лет пропутешествовать по пустыне, вымереть, и, может быть, следующее поколение сможет создать что-то достойное. А наша задача – взрастить это поколение: воспитать его в духе церковности, наладить обучение... И – не принимать успокоительно-усыпляющего настроения, что, мол, все и так неплохо.
– Что конкретно бы Вы предложили сделать, чтобы повысить, пусть и не сразу, уровень церковной архитектуры?
– Должна быть создана должность епархиального архитектора. Следует наладить обучение таких архитекторов (например, в РПУ им. Иоанна Богослова мы ведем работу над этим). Впрочем, обучать стоит не только архитекторов, но и благочинных – есть программа и для них. Благочинный отвечает за строительство храмов в своем округе, но в семинариях архитектуре не учат! Я бы и архиереям предложил краткосрочные курсы по базовым основам архитектуры. Затем, крупные объекты, соборы, необходимо строить по результату конкурса – чтобы их возводили не случайные люди, не знакомые настоятеля, а те, кто окажется лучшими со всей России. Создать премиальный фонд для проведения таких конкурсов. В итоге это окажется дешевле, чем строить самоделки, которые придется по десять раз перестраивать.
– Стоит ли создать базу типовых проектов, которыми могли бы пользоваться приходы, не имеющие средств на проектирование храма?
– Создание базы проектов – идея сама по себе неплохая, но при отсутствии квалифицированной комиссии, которая бы эти проекты оценивала, она таит в себе опасность. Может выйти, что в эту базу будут передавать далеко не лучшие проекты – по «остаточному принципу» и вручать их настоятелям бедных приходов: «На тебе, Боже, что нам негоже». В итоге станет плодиться все та же серость. Хотя можно было бы провести конкурс на лучшие работы для этой базы, отобрать их – чтобы проекты были действительно достойными.
– На своем сайте Вы опубликовали дореволюционные проекты храмов, которые рекомендовались приходам для строительства. Посоветовали бы Вы использовать их сегодня?
– Проекты храмов, предлагавшиеся приходам в начале ХХ века, отражают вкусы своего времени, несут в себе его достижения – но и его ограниченность. Если мы будем массово строить по ним сегодня – это тоже окажется отнюдь не лучшим решением. Тогда был в моде русско-византийский стиль, узорочье... Сколько можно его повторять?
– А в каком стиле предпочитаете строить Вы?
– Ни в каком! Храм не должен быть построен в каком-то стиле. Нужен просто православный храм! Была эпоха классицизма, барокко – но это все прошло! Возвратиться в то время невозможно. Архитектура рождалась из своей эпохи, стилем она была названа позднее. Конечно, мы не должны подстраиваться под серые коробки современной светской, индустриальной и постиндустриальной архитектуры. Православный храм XXI столетия должен родиться в живом соработничестве архитекторов и благодати Божией…
– А надо ли учитывать какие-то практические реалии современности, технический прогресс?
– Безусловно. Старые проекты создавались под технологические возможности того времени: печное отопление и т.п. Сегодня же, например, необходимо отводить в храме место под раздевалку – потому что при современном отоплении в храме стало тепло и люди вынуждены куда-то девать верхнюю одежду. Я разработал приблизительную схему: что необходимо в храме. Должна быть крестильня. Далеко не всегда у прихода есть возможность возвести отдельный крестильный храм, но и каждый раз отапливать все храмовое помещение для крещения малыша дорого. Значит, следует предусмотреть особый придел в самом храме. Необходимо и отдельное место, где батюшка сможет спокойно исповедовать, чтобы молитвы последования исповеди и наставления пастыря не мешали ходу литургии. Следует выделить помещение для церковной лавки. Техническое помещение, чтобы по всей церкви не валялись какие-то щетки и баночки. Наличие всех этих особенностей отразится на архитектуре, позволит создать тот самый каноничный, но в хорошем смысле слова отвечающий потребностям нашего времени православный храм. Древний храм – это квадратное помещение для молящихся и алтарь. Там не предусмотрен ни свечной ящик, ни подсобки. Тогда была совершенно другая ситуация. Одно дело – древний княжеский храм, а другое – современный приходской.
– Какие материалы допустимо использовать в храмоздательстве?
– Канонически обоснованы натуральный камень, глина (кирпич) и дерево. Камнем в Евангелии назван апостол Петр. Дерево напоминает нам о Древе Креста Господня. Из глины был создан праотец Адам. Из камней, кирпичиков складывается Дом Божий, как из людей – Церковь. Конечно, реальность корректирует работу архитектора. Сегодня мы используем бетон – во внутренних конструкциях: арки, своды, колонны. Он дает гладкие поверхности, которые, в отличие от кирпича, не надо штукатурить. Современные краски хорошо ложатся на бетон. Но климат у нас таков, что мы не можем, как греки, делать полностью бетонные стены – снаружи храм все равно должен быть теплым, из кирпича. Кирпич позволяет создать все богатство наружного декора: карнизы, пояски и т.п. Иногда храмы строят по новым, причем недорогим, технологиям: внутри бетон, далее – утеплитель и поверх него – какие-то панели. Но церковь возводится на века! Не рассыплется ли эта конструкция лет через тридцать? Опасность новых материалов – в том, что никто толком не знает, как они себя поведут через несколько лет... Для храма материалы должны быть «вечными». Конечно, то, что храм возведен, – это уже счастье, как бы то ни было... Хорошо украсить стены натуральным камнем с ручной резьбой, но можно применить и литой камень, неотличимый от него внешне. Однако, применяя эту технологию, мы лишаем здание рукотворности. Раньше мастер резал изо дня в день, с молитвой, – и эта благодать оставалась в стенах... В идеале – пусть не так много будет этих вручную украшенных камней, ручной мозаики, но они создадут ощущение жертвы Богу.
– На что следует обратить внимание при возведении прихрамовых зданий (трапезной, монастырских корпусов и т.п.)?
– Важно, чтобы они создавали с храмом гармоничный архитектурный ансамбль. Недавно мы обсуждали проект, где огромное приходское здание с барочными наличниками и храм, скопированный с собора Саввино-Сторожевского монастыря, просто не подходили друг к другу. Такого не должно быть. Уж взяли какую-то стилистику – так извольте ее соблюдать. Хотя я и не сторонник того, чтобы скрупулезно подгонять каждую деталь под архитектуру какого-то времени – в этом тоже ложь, попытка сделать вид, что здание возведено триста лет назад...
– Что бы Вы порекомендовали настоятелям приходов, которые должны строить храм сегодня, в наше несовершенное время?
– Во-первых, не гнаться за дешевизной (конечно, по возможности). И – обращаться к профессионалам. Благо, сегодня можно позвонить или написать по электронной почте в любой конец страны. В частности, я всегда готов ответить на вопросы.
Беседовала Алина Сергейчук.
Издательство "ORTOX Русиздат" Журнал «Церковный Строитель» №39,
Архитектор Кеслер М.Ю.
