Прочитав книгу «Он хотел жить и умереть странником» (М., 2015), захотелось записать и свои воспоминания о поездке к пустынникам Кавказа
Это было теперь уже в далеком 1986 году. Тогда еще иеромонах Зиновий (ныне митрополит Мордовский), будучи близким нашей семье человеком, пригласил меня в свою очередную поездку на Кавказ, к монахам-пустынникам. Он уже бывал там неоднократно и его рассказы об этих поездках волновали воображение своей почти сказочной нереальностью. В те времена отец Зиновий служил на приходе в селе Касторное Курской области и мне уже приходилось бывать там. Наша семья знала многих людей из окружения батюшки, так как он довольно часто наведывался в Москву и всегда брал кого-то из своего окружения, чтобы они имели возможность побывать в Москве и приобщится к многочисленным святыням города. Одним из таких постоянных попутчиков батюшки был раб Божий Виктор, работавший у него водителем «Нивы». Он тоже был с батюшкой на Кавказе, и кое-что рассказывал о своих впечатлениях об этих удивительных местах и пустынножителях, с которыми пришлось общаться. Так что, получив приглашение батюшки участвовать в очередной поездке, оно было воспринято мной с огромным удовольствием. Жена меня только поддержала и по работе удалось выкроить время за счет так называемых «отгулов», которые накапливались у научных работников за участие в народной дружине или работу на овощной базе. Я в то время работал в научно-исследовательском институте, где режим работы мог устанавливать себе каждый ведущий сотрудник. Я в то время по благословению своего духовника – отца Глеба Каледы усиленно собирал материал по храмовой архитектуре и часто пользовался свободным режимом, чтобы искать его по разным библиотекам, куда отлучался с работы как бы по теме своей непосредственной работы. Пишу об этом, так как вопрос допустимости такого отношения к своим служебным обязанностям меня тревожил, и я хотел обсудить это еще с кем-то, кроме отца Глеба и отца Зиновия, которые в принципе не видели в том ничего запретного, если это не мешало выполнять свои рабочие дела.
Итак, была договоренность, что я приезжаю в Касторное, и оттуда мы отправляемся на машине, нагруженной припасами для пустынников, на Кавказ. После утреннего богослужения и общей трапезы, на которой отец Зиновий наставлял остающихся чад на случай, если что-то случится во время поездки и батюшка будет задержан. Сегодня это может показаться странным, но в те времена опасность такой поездки была вполне реальной, так как монахи-пустынники воспринимались властями как враги или в лучшем случае ненормальные люди и на них устраивались облавы, сопровождаемые арестами.
Попрощавшись, мы отправились в путь в составе четырех человек, где кроме отца Зиновия и водителя Виктора, был я и еще один юноша лет 15-ти, имени которого сейчас уже не помню (пусть в рассказе он будет Николай). Мы с ним поместились на заднем сиденье, которое в основном было забито вещами и продуктами, предназначавшимися для пустынников. Это были бидоны с маслом и медом, ящики со сгущенным молоком, крупы, сахар, даже спирт и так далее, то есть все то, что может им пригодиться в течение долгого времени затворничества.
Проезжая по Белгородской области, отец Зиновий решил заехать за благословением к старцу иеромонаху Григорию, с которым служил вместе некоторое время. О старце Григории батюшка рассказывал, как об очень духоносном отце, который стяжал благодатные дары своей исповеднической жизнью, проведя долгие годы в лагерях. К нему в малоприметное село приезжали как молодые лаврские монахи на послушания, так и маститые архиереи, как, например, архиепископ Рижский Леонид, очень чтущий отца Григория.
Встреча с отцом Григорием была не менее примечательной, чем ожидание встречи с пустынножителями. Отец Зиновий, пообщавшись со старцем, пригласил и меня для беседы с ним наедине. До сих пор осталась незабываемой эта короткая встреча со старцем, который, сидя рядом и обняв меня, как родного, с отеческим вниманием выслушал все мои вопросы, касающиеся семейной жизни и дал понятные ответы. Прощаясь, отец Григорий пригласил приехать еще раз, говоря, что у него есть ко мне профессиональный вопрос по укреплению фундамента храма, который дал трещину. Приехать после не удалось.
Отец Григорий, зная проблемы снабжения пустынножителей, был настроен против их «тунеядства», считая, что в миру, где остро не хватает служителей Церкви, они были бы куда полезнее. Тем не менее, он благословил нас на поездку, и мы долго видели его, стоящим на дороге с благословляющим крестным знаменем. Может быть благодаря его благословению наша поездка была благополучной.
Настал вечер, и мы насколько позволяла дорога, мчались на юг. Далее произошло то, что я сейчас считаю первым явленным мне чудом Божиим. Вскоре после отъезда от отца Григория я почувствовал такие сильные рези в желудке, каких у меня раньше никогда не было. Таблетки, взятые на всякий случай, не помогали. Пришлось несколько раз просить остановить машину и бежать за обочину. В течение всего ночного пути, когда приходилось останавливаться на заправке или на посту ГАИ, мои пробежки продолжались, и так до утра, когда я был полностью опустошен. Забегая вперед, скажу, что в течение всего дальнейшего пути в течение нескольких дней я более ничего болезненного не ощущал. И только вернувшись в Москву и переступив порог дома, я не смог двигаться от боли. Так Господь попустил врагу напасть на меня, дерзнувшего отправиться к пустынникам, а потом хранил всю дорогу и только, когда все кончилось, показал, что только благодаря Его помощи я мог находиться там в безопасности.
Проехали Краснодар и покатили вскоре вдоль моря. Красота, но едем быстро дальше, чтобы к вечеру быть в Сухуми и под покровом ночи пробираться мимо милицейских постов к горной дороге. На постах могут остановить, возможно по заранее поступившим сведениям от осведомителей. Да, такое было время. Молитвами Отцов, проехали без происшествий и уже ночью, проезжая мимо предгорных сел, населенных греками, сопровождаемые грозным лаем собак, въехали на горную дорогу. В одном месте, где был оползень, все, кроме водителя, вышли из машины. Проехал он благополучно. Вскоре добрались до тупиковой площадки, откуда начиналась лишь тропа, по которой гоняют овец местные пастухи. Остаток ночи провели в машине и, когда рассвело, стали ждать одного из пустынников – Ивана, с которым было заранее договорено о времени приезда. Этот Иван раньше подвизался в Касторном у отца Зиновия и ушел в пустыню без его благословения. Предстояло на общем сборе пустынников обсудить этот самовольный поступок и принять решение о дальнейшей судьбе Ивана. (Ныне почивший схимник Иоанн с Валаама).
Шло время, а Ивана все не было. Тогда отец Зиновий решил устроить схрон для привезенных вещей ниже по склону, за огромным деревом, которое бы загородило визуально это место. Перетащили туда все привезенное и накрыли целлофаном.
Оставив сторожить у схрона Виктора с Николаем, который не выспался и очень хотел спать, отец Зиновий и я поехали на машине к стоявшему на подъездной дороге дому пастуха коров, который мы проехали ночью. Не помню сейчас, зачем это было нужно, возможно батюшка хотел наладить с пастухом контакт, так как каждый раз, навещая пустынников, приходилось проезжать мимо его дома – небольшого строения с терраской, стоявшего на крутом склоне у дороги. Рядом же паслись коровы, штук около 10-15. Около дома стояла старенький потрепанный пикап, на котором пастух очевидно возил в город коровье молоко. Пастух – кавказский мужчина с мрачным лицом, оказался дома. Встретил нас настороженно, но по кавказскому гостеприимству пригласил на терраску выпить кофе. Я, в пути обросший щетиной, старался придать лицу независимый и суровый вид, мол знай наших, сами не лыком шиты. Разговор был довольно напряженный, так как местные органы проводили с жителями соответствующие беседы, и он понял, с кем имеет дело. Однако спустя некоторое время, когда батюшка подарил ему резиновые сапоги и отлил в его машину из канистры бензин, пастух смягчился и мы, попрощавшись, уехали.
Пройдясь по дороге пешком, батюшка показал мне пасеку, где стоял небольшой сарайчик с сеновалом на чердаке. Этот сарайчик пустынники использовали как промежуточную базу при длительном переходе из пустынных келий в Сухуми. Идя по дороге, батюшка обратил мое внимание на еще дымящуюся горку помета из непереваренных растительных косточек, которую оставил медведь. Возможно он был тогда совсем рядом и наблюдал за нами из кустарника самшита. Медведи в тех местах небольшие по размеру, но зверь есть зверь, и с ним лучше не пересекаться.
Вернувшись к ожидавшим нас Виктору с Николаем, мы увидели там пришедшего наконец Ивана. Встреча отца Зиновия с Иваном была очень теплой, несмотря на грядущий «разбор полетов». Батюшка подарил Ивану привезенную дубленку на случай зимних морозов и много других гостинцев.
Взяв рюкзаки с поклажей, что можно было унести за один раз, мы отправились в путь к келье отца Мардария. Об отце Мардарии я слышал много рассказов от отца Зиновия и мне не терпелось познакомиться с ним лично. Сегодня вышла книга об отце Мардарии, называемая: «Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии», есть видеозаписи его бесед, сделанные во время оставления им пустыни и пребывания в Задонском монастыре. Тогда же это был тайный подвиг, о котором знал лишь очень ограниченный круг лиц.*
Отец Мардарий собирался ехать с нами в Сухуми по вопросу продления паспорта. При всей своей духовности, отец Мардарий трезво оценивал ситуацию и что называется «не лез на рожон». В случае облавы у него при себе всегда был действующий паспорт. В то же время «самочинник» Иван, имея «ревность не по разуму», посчитал, что он полностью рвет все связи с миром и потому сжег все свои документы.
Наша компания бодро шла по красивейшей тропе, идущей вдоль бурного горного потока реки Сухопач. Иногда тропа высоко поднималась, суживаясь до размера ступни, когда с одной стороны была отвесная скала, а с другой – невероятной высоты обрыв, поросший колючим кустарником, за которым иногда виднелась река и слышался гул несущейся по камням воды. Потом тропа спускалась на дно ущелья и можно было широко шагать, читая поочередно молитву и любуясь окружающими горами. Через какое-то время прошли мимо уходящего вправо узкого прохода между скалами, где, как мне объяснили, устраивали хранилище привезенных вещей и продуктов и откуда пустынники, спускаясь с гор, забирали то, что им предназначалось.
Дойдя до привала, мы разделились. Отец Зиновий страдал сердечной болезнью и посчитал, что ему лучше не рисковать, а остаться здесь и дожидаться нашего прихода с отцом Мардарием. Не помню, остался ли Иван с отцом Зиновием или пошел оповещать других пустынников о вечернем сборе. Факт тот, что дальше отправились мы втроем: Виктор, Николай и я.
Дорога оказалась длиннющей, было жарко и постоянно хотелось пить. Мне было так тяжко очевидно от того, что вследствие прошлой желудочной болезни организм был обезвожен. Хорошо, что иногда тропу пересекал поток воды водопада и можно было напиться. Виктор уже бывал в этих местах и знал, где надо свернуть с тропы. Это был кажется пятый или шестой водопад. Дальше все было как в детективной истории. Следовало, чтобы не оставлять следов, спуститься по камням водопада вниз по почти отвесному склону к реке. Далее надо было перейти вброд горную реку и найти в зарослях ход, ведущий вверх по склону противоположной горы. Гора была высоченная, очень крутая и вся сплошь покрыта деревьями и кустарником, так что никакой тропы за ними не было видно. Тропой это тоже назвать можно условно, так как она представляла собой почти вертикальный подъем, где ступенями служили переплетенные корни деревьев, а перилами их ветви. Подъем продолжался бесконечно, казалось, что он давно должен кончиться, но подняв голову вверх, видел только его продолжение. Наконец, когда стало уже все равно, только бы отдышаться, подъем кончился и мы вышли на открытое место, где стояла небольшая деревянная келья. Виктор оставил нас с Николаем отдыхать от подъема, а сам отправился еще дальше, к келье отца Мардария.
Прошло около часа, и я увидел худенького человека с длинной и редкой бородой и добрыми глазами. Подошел под благословение, и все быстро направились в обратный путь, так как уже начало смеркаться. Вниз идти как будто легче, но ступать по перепутанным корням, да еще в сумерках, дело не простое. Тем не менее, спускающийся впереди меня отец Мардарий делал это удивительно легко, я за ним еле поспевал. Когда надо было подниматься по мокрым булыжникам водопада на противоположный склон, стало совсем темно и приходилось как-то ухитряться одной рукой держаться за мокрые камни, а другой постоянно нажимать на рычаг фонарика, который работал не на батареях, а как динамо-машина. По неловкости я упустил свой фонарик, и он улетел вниз. Виктор, пожалев меня, спустился снова и найдя его, отдал мне.
Обратная дорога заняла несколько часов быстрого хода, когда снова нестерпимо хотелось пить, и отрезки дороги исчислялись от одного водопада до следующего. Я шел предпоследним, а замыкал шествие отец Мардарий. Шли очень быстро и всю дорогу за моей спиной слышалось: «Иисусе….. Иисусе….» - так кратко молился на протяжении всего пути отец Мардарий. Только один раз, улучив минуту тишины, я дерзнул нарушить молитву батюшки и задал ему вопрос о допустимости использовать рабочее время для занятий храмовой архитектурой. Отец Мардарий ответил, что у него есть знакомая, которая на своей работе находит время для чтения духовных книг, кладя их в открытый ящик письменного стола, чтобы не привлекать внимания коллег. Я понял, что батюшка не против таких «маленьких хитростей». В другой раз я дерзнул спросить батюшку о бесовских наваждениях, с которыми он, по рассказам отца Зиновия, сталкивался в пустыне. Интересен был рассказ о встрече на вершине горы отряда марширующих в строю пионеров, которых там ну никак не могла быть и которые рассеялись как дым, осененные крестным знаменем. От ответа на этот вопрос батюшка по смирению воздержался. Сейчас я понимаю, что спрашивать об этом было неуместно.
Наконец, мы добрались до места, где нас должен был ждать отец Зиновий. Мы застали его в окружении пастухов, гонящих по горным тропам огромное стадо овец, сопровождаемое стаей кавказских овчарок, громко лающих весьма сердито. Они служат пастухам, чтобы отгонять от стада медведей, поэтому норов у них весьма агрессивный. Пастухи и отец Зиновий сидели у костра и трапезничали. Нас тоже пригласили разделить трапезу, предложив чай, лепешки и овечий сыр. Позже отец Зиновий рассказал, что поначалу встреча с пастухами не предвещала ничего хорошего. Они также были накачаны небылицами о скрывающихся в горах шпионах и соответственно настроены против монахов-пустынников. Отца Зиновия они приняли за одного из них и угрожали спалить на костре. Однако спустя некоторое время отец Зиновий сумел убедить их в нелепости представлений о монахах, которые никому не угрожают, а только молятся за весь мир. Абхазцы народ исконно православный и доводы отца Зиновия не только их успокоили, но и привели к дружескому расположению, свидетелями чего мы и стали.
Дружески распрощавшись, наша компания пошла дальше к условленному месту сбора братии, которая уже дожидалась нашего прихода. Все уселись вокруг зажженного костра, поддерживать огонь которого было поручено мне с Виктором. Приходилось ходить по округе, собирая сухие ветки, поэтому разговор, который велся вокруг судьбы Ивана, можно было слышать лишь урывками. Говорил в основном отец Зиновий, а отец Мардарий изредка ему поддакивал. Иван жаловался на братию, которая, предоставив ему келью, бросила на произвол судьбы совсем одного, без поддержки, отчего он чуть не сошел с ума. Батюшка же укорял Ивана за самовольный уход в пустыню без всякой духовной подготовки, отчего, естественно, он и получил такие искушения. После долгого разбирательства Иван был прощен и наставлен, как следует проводить время в пустыне.
В какой-то момент отец Зиновий попросил меня сходить на пасеку и посмотреть, не появился ли там на ночлег отец Паисий, которого ждали из Москвы. Вооружившись фонариком, пошел по знакомой уже дороге, но теперь в непроглядной темноте. Приблизившись к пасеке, услышал справа какой-то шорох и как будто бы хрюканье. Сразу возникла мысль о бесовских страхованиях, случающихся у пустынников. Но это оказалось банальное стадо свиней. Покликав отца Паисия и не услышав ответа, вернулся к костру. Надо сказать, про отца Паисия, что это был человек с ярким антисоветским настроением. Нам попалась на тропе, по которой туристы идут с перевала, сделанная им надпись широкой кистью белой краской на огромном валуне. Точный текст не припомню, но смысл обращения к туристам был такой: «Вас приветствует солнечный ГУЛАГ». Отцу Паисию отцы запрещали такие выходки, так как это только настраивало власти против монахов, которые сами то были вовсе не политизированы, а пришли в пустыню молиться.
Теперь следует рассказать о еще одной встрече у костра с монахом Василием, о котором батюшка Зиновий рассказывал в Москве удивительную историю. С этим Василием (какое имя было у него в миру, не помню) батюшка, еще в своем гражданском прошлом учился вместе на скрипичном отделении Донецкого государственного музыкально-педагогического института. Они были лидерами на курсе и друзьями, которые вместе проводили время, говорили о жизни и старались познать ее во всем многообразии. Как то, идя мимо храма, решили заглянуть в него для интереса и общего развития. Ничего там не поняв, вышли. Спустя какое-то время Василий пропадает и батюшка (в то время Анатолий Корзинкин) узнает от родителей Василия, что они получили от сына письмо, в котором он пишет о своем обращении к Богу, что он уезжает навсегда и просит его не искать. А отец Василия был заведующий кафедрой марксизма-ленинизма Донецкого университета, коммунист, еврей. Для всех это известие было шоком. Впечатление от посещения храма у Анатолия сказалось не так быстро, как у Василия, но в свое время оно дало всходы и спустя некоторое время, в 1978 году он переехал в Курск с переходом на работу в Сергиево-Казанский кафедральный собор. В 1984 году он был пострижен в монашество с именем Зиновий в честь сщмч. Зиновия, епископа Егейского, по примеру владыки Тбилисского Зиновия, при блаженной кончине которого отец Зиновий присутствовал, получил благословение, и кое-что из вещей владыки на молитвенную память. Сам владыка Зиновий покровительствовал кавказским пустынникам, и эта связь с ними передалась отцу Зиновию, которому отцы поручили опекать монахов-отшельников, оказывая им духовную и материальную поддержку. И вот, в одну из поездок на Кавказ отец Зиновий встречает среди пустынников своего друга – отца Василия. Поистине – чудо Божие и неисповедимы пути Господни!
Ранним утром мы сели в машину вместе с отцом Мардарием и отправились в обратный путь, в Сухуми. Проехали все посты милиции без остановок и утром были в сухумском храме Александра Невского, где отец Мардарий был как у себя дома. Помолившись, отправились дальше, в домик на окраине города, у моря, который был приобретен специально для промежуточной остановки пустынников, когда они выезжали по делам в Москву или куда – то еще по своим делам. Дело в том, что некоторые монахи, хоть и были пустынниками, все же учились в лаврской семинарии или ездили в Лавру к своему духовнику - отцу Кириллу Павлову. В домике была небольшая женская монашеская община, которой управляла добрейшая матушка Олимпиада. Она не знала, как угодить дорогому гостю отцу Мардарию, в том числе и нам, его сопровождавшим. Подчас ее гостеприимное ухаживание за столом, где был подан украинский борщ, вызывало раздражение, так как между отцом Зиновием и отцом Мардарием шла беседа об Иисусовой молитве, а матушка постоянно предлагала к борщу сметанку. Прости, Господи за осуждение доброй хозяйки. После обеда все легли немного поспать после бессонной ночи у костра, но туча мух не давала заснуть и пришлось выйти на улицу. Виктор тоже не спал и предложил идти в баньку, расположенную на участке. Надо сказать, что банька служила не удовольствием, а необходимой дезинфекцией. Дело в том, что монахи-пустынники, не моясь, постоянно страдали от нападения вшей. В пустыне опасны были не столько медведи, которые практически не нападали на людей, а именно вши. Батюшка Зиновий рассказывал про отца Мардария, что как-то ему было совсем плохо в болезни и он несколько дней провел, лежа в келье без сознания. Тогда вши выгрызли на его голове довольно большой кусок кожи с волосами. Так же и Иван рассказывал, что, поселившись в выделенной ему келье, он первым делом отдраил лежанку кипятком с полынью. У нас было припасено дегтярное мыло и мы вымылись, с содроганием думая о том, что на нас могли переползти вши во время общения с пустынниками.
После отдыха мы отправились в город, в дом к одному из почитателей отца Мардария, у которого он хотел остановиться на время, когда будут улажены формальности с паспортом. Устроив отца Мардария, мы отправились в обратный путь домой. Позже выяснилось, что в это же утро, когда пустынники разбирали привезенные припасы, была облава и отца Василия арестовали.
В те годы не было такого количества заправок, как сейчас, да и с поставками топлива могли быть перебои, поэтому водители всегда возили с собой по несколько канистр с бензином. У нас после совершенной поездки бензин почти кончился, а у ближайшей заправки бензина не оказалось. Пришлось отъехать в сторону безлюдного пляжа и заночевать, сидя в машине. На следующее утро, заправившись топливом, мы доехали до Адлерского аэропорта, откуда я должен был лететь домой, чтобы успеть на следующий день на работу. Был разгар отпускного сезона, аэропорт заполнен народом, и заранее купленных билетов, естественно, не было. Но милостью Божией в кассе возврата оказался один билет на самолет, отлетающий в Москву через час. В середине дня я был уже дома и рассказывал своим об этой удивительной поездке.
На этом общение с пустынниками не прервалось. Как то, отец Зиновий, приехав в Москву, пригласил меня с собой в Лавру на встречу с одним из известных аскетов-пустынников, прибывшим в Лавру по духовным делам (к сожалению, не помню его святого имени). В трапезном храме отец Зиновий подвел меня к достаточно молодому еще монаху с худым лицом и глубокими глазами. Тот был окружен монахами и кроме полученного благословения пообщаться не удалось.
Зато с отцом Василием, которого выпустили из психушки с началом «перестройки» удалось пообщаться довольно много. Он после выхода на волю поехал к отцу Зиновию, а тот, приезжая в Москву и останавливаясь традиционно у нас, брал отца Василия с собой. Таким образом мы могли, сидя за вечерним столом, бесконечно долго слушать воспоминания отца Зиновия и отца Василия о пустыннических приключениях. В какой-то раз вместе ездили на службу в Лавру, взяв с собой тогда еще малолетнего сына Ваню, к которому отец Василий почему-то особенно благоволил.
После нашей совместной поездке на Кавказ отца Зиновия перевели в Курскую область, в город Щигры и новые заботы по устройству общины не позволяли ему продолжить послушание посещения пустынников. Да и время уже было новое, гонения прекратились, открывались новые храмы и само пустынничество стало не столь актуальным. Долгое время об отце Мардарии не было ничего слышно, но сейчас в упомянутой книге можно найти все подробности его жизни после того, как он покинул пустыню по состоянию здоровья. Читая эту книгу и смотря документальные фильмы, посвященные батюшке, ярко встают перед глазами кавказские горы, далекие зарницы в ночном небе и отблески костра на лицах монахов-пустынников.
Слава Богу за данную возможность хоть одним краешком прикоснуться к жизни этих небожителей, оставивших мир ради молитвенного общения с Господом.
М.К. 01.2019
* Иеромонах Мардарий (в миру Михаил Васильевич Данилов, в схиме Алексий) родился в 1929 году в селе Богородицкое Ясеновского района Курской области.
Господь послал ему духовного отца - архимандрита Варсонофия, чтобы укрепить его веру и намерение идти по монашескому пути, к которому он был расположен с детства. Отец Варсонофий благословил двадцатидвухлетнего Михаила на монашеский путь. Местом подвигов определил ему Киево-Печерскую лавру.
Посетив однажды во время отпуска пустынников Кавказа, отец Мардарий продолжал жить и нести послушание в монастыре, но тайно молился о пустыне. Находясь в лавре, совершал подвиги ночной молитвы, боролся со сном. Наконец, отец Мардарий после закрытия лавры получил благословение на свое сокровенное желание ехать на Кавказ, в пустыню. Поселился он за озером Амткел. Его келья находилась на высоте около тысячи пятисот метров над уровнем моря, в очень труднодоступном месте.
Окормлял пустынников схиархимандрит Серафим, который был духовником сухумского кафедрального собора. Окормлял не самочинно, а по благословению митрополита тбилисского Зиновия.
Когда наступила грузино-абхазская война, из любви и жалости к страждущим людям отец Мардарий спустился с гор и около трех месяцев помогал в кафедральном соборе города Сухуми.
В пустыне батюшка ослаб физически, полностью потеряв зрение. Оставшись совсем один, он вынужден был по смирению дать согласие на настойчивые просьбы братии вывезти его из пустыни в город Сухуми. Батюшку лечили, но здоровье его не улучшалось. Некоторое время он пожил в городе, хотя душа его тосковала по пустыне. Владыка Никон благословил перевезти батюшку в Задонск. в село Юрьево. Через два дня после операции владыка Никон постриг батюшку в схиму.
Отошел батюшка в 2 часа дня 4 июня 2009 года. Могилка батюшки находится в Рождество-Богородицком мужском монастыре города Задонска.
(Извлечение из книги «Он хотел жить и умереть странником», М., 2015).
