Либерализм провозглашает права и свободы каждого человека высшей ценностью. Важнейшими свободами в современном либерализме признаются свобода публично высказываться. Культурный либерализм фокусирует внимание на правах личности, относящихся к сознанию и, в той или иной степени, возражает против государственного регулирования таких областей как искусство. История либерализма в России во многом противоречива. Влиятельная часть общества полагала, что для решения внутриполитических проблем и преодоления экономического отставания от западных стран необходимо перенимать их опыт и проводить реформы. В силу этих обстоятельств в различные периоды либеральную инициативу проявляли главы государства, аристократия и интеллигенция. Эти усилия часто страдали от копирования западных решений без должного учёта российских реалий, приводили к непредвиденным результатам. Это в полной мере относится и к влиянию либерализма в истории русского храмоздательства. Подготовлено архитектором Кеслером М.Ю.
Русь вместе с принятием христианства получила от Византии самый совершенный тип храма, способный языком своих архитектурных форм, наделенных глубоким символическим смыслом, выражать самый сокровенный смысл православного вероучения,
Композиция храма крестово˗купольного типа с центральным куполом, символизирующем небо, над кубическим объемом, символизирующем землю, воплощала основную мысль христианского вероучения о единении небесного (духовного) и земного (материального), ставшего возможным благодаря пришествию на землю и крестной жертве Христа. Эта идеально найденная композиция стала каноничной для восточной (православной) Церкви.
Интерьер крестово˗купольного храма представляет собой целостную систему иерархически упорядоченных пространств, развивающихся от затемненных боковых нефов, где размещается основная часть молящихся, к центральному светлому подкупольному пространству с амвоном в центре, где происходит богослужение, и дальше вверх, к куполу, на котором находится наполненное светом изображение Главы Церкви – Христа Вседержителя. Такая гармоничная пространственная система наглядно представляет символическую сущность храма как начала будущего Царства Божия, а также идею «лествицы» ˗ восхождения от «дольнего» к «горнему».
Один из самых авторитетных исследователей церковного искусства Л.А.Успенский писал: "… Храм крестово˗купольного типа вместе с росписью позволяет наиболее наглядно и ясно выявить его символическое значение и, в пределах возможного, наиболее полно выразить православное учение о Церкви. Эта система постройки храма была принята в качестве основы во всем православном мире. В разных странах оно видоизменялась, перерабатывалась в соответствии с местными художественными вкусами и получала новое художественное выражение...".
Крестово˗купольная система храма с купольным завершением на световом барабане, ставшая каноничной в силу своей традиционности, могла иметь множество модификаций, связанных с иерархической принадлежностью храма, в том числе: количество столпов, приделов, глав, наличие хоров, форма плана. Но изменения могут носить более глубокий характер и выражаться не только в появлении модификаций каноничных архитектурных форм, но и в появлении новых архитектурно˗строительных решений. Однако такие изменения могут быть вызваны только очень значительными историческими событиями, затрагивающими самые основы духовной жизни. Так, такие важнейшие события в духовной и общественной жизни XV века, как Флорентийская уния, падение Константинополя, обретение Русской Православной Церковью статуса автокефальной Церкви, идея «Москвы˗Третьего Рима» привели к использованию в русле канонической традиции новых архитектурно˗строительных и художественных решений, привнесенных итальянскими зодчими, приглашенными русскими князьями. Традиции итальянского зодчества, представляющие собою самостоятельные архитектурные системы, соединяясь с системой древнерусского зодчества, отнюдь не приводили к хаосу и системному смешению, но образовывали некую новую упорядоченную систему. Это происходило потому, что нововведенные архитектурные решения применялись не произвольно, но в русле канонической традиции древнерусского зодчества.
Взяв за образец владимирский Успенский собор, приглашенный князем болонский архитектор Фиораванти (1415˗1486), составляя связь с прообразом во внешнем облике храма, существенно перерабатывает его крестово˗купольную структуру в направлении большей цельности объема, характерном для итальянской практики эпохи Возрождения. «Таковой же прежде не бывало на Руси опричь Володимирской» ˗ говорится в Никоновской летописи.
Значительными историческими событиями, вызвавшими к существованию новые формы государственной и церковной жизни и новые архитектурные мотивы, стало венчание на царство великого князя Иоанна ΙV в 1547 году, распространение христианства на востоке России и утверждение патриаршества в России в 1589 году. Эти события, а также то обстоятельство, что к концу XV века Россия оказалась практически единственным крупным независимым государством, исповедовавшим православие, придало формуле «Москва˗Третий Рим» новую практическую окраску. Москва стала осознаваться местом, в котором совершается молитва за весь православный мир от лица всего православного мира. Это осознание молитвенной и государственной миссии вызвало к жизни новые архитектурные мотивы, строй которых уже довольно значительно отличался от древнерусской традиции. В ХVΙ веке в период царствования Василия ΙΙΙ, Иоанна ΙV и Бориса Годунова были созданы многие храмы, в том числе столпообразные, шатровые, архитектура которых свидетельствует о напряженных творческих исканиях русских зодчих. Если итальянские мотивы, присоединяясь к древнерусской системе, образовывали некую единую систему, то новые архитектурные мотивы ХVΙ˗XVII веков уже никак не могли сложиться в органическое целое. Здесь можно говорить скорее о сосуществовании архитектурных систем, каждая из которых на какое˗то время могла стать совершенно автономной, самодостаточной и заместить собою все другие.
Русские зодчие, быстро усвоив знания западной строительной техники, как раньше византийской, обратились к решению задачи создания своей самобытной храмовой архитектуры на основе достижений предыдущего периода храмостроительства. Шатровые храмы являлись одной из распространенных, привычных и любимых форм в деревянном зодчестве. Высокий четырех или восьмигранный сруб церкви увенчивался обычно высокой шатровой кровлей с одной главой наверху. Этот тип постепенно усложняется, к храму пристраиваются приделы, покрытые чаще всего так называемой «бочкой» или шатром меньшего размера. Иногда шатровый храм опоясывается крытой галереей внизу у подклета или на высоте второго этажа.
«В Москве в начале ХVΙ века,˗ пишет Игорь Грабарь, ˗ выросло несколько храмов, в которых деревянное зодчество отразилось почти всей суммой форм, выработанных в ней веками. Первые и самые совершенные из них были храмы в селах Коломенское и Острове; с них начинается новая эра в архитектуре. Как и в шатровых деревянных церквях в новом типе храма квадратное основание на известной высоте переходит в восьмигранный постепенно суживающийся кверху шатер. Переход квадрата в восьмерик произведен при помощи остроумной системы арочек, или кокошников, несколькими рядами стремящихся вверх и дающих всей конструкции чрезвычайную легкость и нарядность».
Духовное стремление русских людей к возвышенному, небесному, являющееся отголоском движения исихазма ХΙV века, нашло выражение в архитектуре шатровых церквей, которые стремлением своих форм ввысь, к небу, увлекали с собой тех, кто к ним приближался. «Возделка шатровой формы храма составило то поприще для русского зодчества, где оно, действуя самостоятельно, вполне обнаружило свою оригинальность и свое русское замышление о красоте Божьего храма», ˗ писал знаток русской истории И.К.Забелин (1820˗1908).
Успехи России в распространении христианства, связанные с победами над Казанью, Астраханью и покорением Сибири, еще более укрепили веру в богоизбранность Московского царства, в учение о «Москве˗˗Третьем Риме» и незыблемость Русского Православия, чудом сохранившегося среди океана неверия. Однако расширяющиеся торговые контакты с европейскими государствами привели к проникновению на Русь инославных влияний.
Во второй половине XVII века в древнерусской храмостроительной системе наступает известный перелом, одной их причин которого явился раскол Русской Православной Церкви, вызванный реформами патриарха Никона.
Внешне это изменение выразилось не только в появлении большого количества новых архитектурных мотивов, но, что главное, ˗˗ в появлении принципиальной возможности неограниченного образования все новых и новых архитектурных решений. Появляются стилистические черты, связанные с отдельными местностями, монастырями и даже с конкретными личностями. Многие из этих черт не только не могут уже являться элементами общей системы, но сами в себе лишены системной организации, представляя собою набор произвольно соединенных архитектурных элементов. Эта ситуация усугублялась еще и тем, что традиционные мотивы начали дробиться. Раскололась система канонического храмового зодчества, выражаемая единством функционально˗планировочных, объемно˗пространственных и архитектурно˗художественных решений. Изменились и условия строительства храмов. Утратив единство молитвы, жизни и творчества, древнерусская храмостроительная деятельность перестала существовать как аскетическая дисциплина и превратилась в одну из областей архитектурного творчества.
Отмеченное собором 1667 года падение истинной религиозности русского народа проявилось как в увлечении лишь внешней обрядовостью Церкви, унаследованной от иосифлян, так и в определенном обмирщении храмового зодчества. Оно выразилось в стремлении к разукрашенности, обилии декоративных средств, включении ордерных деталей западноевропейского происхождения, отказе от традиционной крестово˗купольной структуры храмов. Проникновение в храмостроительство многих приемов и деталей декоративного убранства, характерных для гражданского зодчества, способствовали как шедшие с Запада новшества, так и централизация руководства всем строительством, включая храмы и гражданские сооружения а Приказе каменных дел, своей властью регламентирующим архитектуру и живопись по всей Руси. Кроме того, преобладавшее ранее видение храма как образа Горнего мира сменилось более приземленным толкованием храма как земного дворца Царя Небесного. Особенно отчетливо эти тенденции сказались в массовом строительстве посадских приходских церквей. Это были, как правило, сравнительно небольшие, бесстолпные, пятиглавые храмы с горкой декоративных кокошников наверху, дополненные трапезной, высокой шатровой колокольней, галереями, крыльцами и другими пристройками, придававшими всей композиции чрезвычайно живописный вид, характерный для традиций псковского зодчества.
После воссоединения Украины с Россией (1654) киевляне принесли с собой в Москву западные навыки не только в просвещение, но и в храмостроительство. Игорь Грабарь в «Истории русского искусства» отмечает: «Москва получила мотивы нового стиля не прямо с Запада, но с юга, из Украины, получившей их в свою очередь из Польши и Литвы. Вместе с чисто барочными декоративными мотивами из Украины перешел в Москву и тип особой шатровой деревянной церкви, в которой шатер составлен из нескольких постепенно суживающихся восьмигранников, поставленных один над другим. Такой тип был перенесен с дерева на камень и неожиданно из этих элементов вырос совершено новый стиль… «русский барокко».
В архитектуре ряда городских и усадебных храмов конца ХVII века наблюдается решительный отказ от традиций древнерусского зодчества, близость с архитектурой светских сооружений.
В полной мере либерализм в России начал оформляться во время правления Петра I, когда он развернул Россию к Западу.
В ХVIII веке в истории России произошли такие события, в результате которых стало невозможным продолжение в храмостроительстве канонической традиции. Это, прежде всего, упразднение патриаршества, перенос столицы из Москвы в Санкт˗Петербург и вся совокупность петровских реформ, превративших православное царство в секулярную империю. Во время Петра I знакомство с концепцией либерализма у русских людей происходило в основном во время их пребывания на Западе во время учёбы и т. д. Петром 1 были приглашены опытные архитекторы из западных стран, а также отправлены за границу на обучение способные молодые люди, зачастую далекие от жизни Русской Православной Церкви. В результате в архитектуру русских храмов той поры были привнесены многие черты, характерные для барочных церквей католического и протестантского Запада, определившие стиль, называемый в светском искусствоведении «петровским барокко». Западный стиль контрреформации на Руси стал стилем реформации.
Культура барокко была глубоко усвоена Русской Церковью. Корни большей части культурных форм Нового времени (и даже современного постмодерна) – в средневековой церковной культуре. И сегодня это основной культурный стиль богослужения, этикета и внутренней жизни Церкви. Барокко было принципиально церковным культурным стилем (правда, католическим), и его нетрудно было рецептировать. Последующие же культурные стили были уже откровенно светскими, ориентированными на язычество, и их полная рецепция была бы очень сложной: они повлияли лишь на церковную архитектуру и совсем немного на церковное изобразительное искусство и музыку. На Руси при переходе от Средневековья к Новому времени семиотический тип культуры сменился на семантический. Барокко – семантическая культура, с ее превалированием внешней знаковости, пышностью и театральностью.
В XVIII веке древнерусская храмостроительная система практически полностью прекратила свое существование, уступая место новому архитектурному принципу, который определялся как принцип свободного формотворчества в условиях следования господствующему архитектурному стилю. Развитие церковной архитектуры пошло по пути обособления и критического отношения к многовековой традиции древнерусского зодчеств, ориентации исключительно на образцы западноевропейской архитектуры.
В царствование Елизаветы П (1762˗1796) стиль барокко уступает место классицизму, заимствовавшему формы античного мира. Зародившись во Франции еще в ХVII веке, к середине ХVIII века классицизм покоряет весь мир, а в Россию проникает через приезжих французских архитекторов и воспитанников Петербургской Академии Художеств. Его распространению способствовало и развитие в России европейских идей просветительства, гуманизма и рационалистических начал.
Екатерине II (1762˗1796) с первых дней царствования пришлось разбирать наработки Уложенной комиссии, созванной в 1754 году императрицей Елизаветой и до сих пор продолжавшей работать. Комиссия была призвана разработать новый свод законов, которому надлежало определить права и обязанности всех подданных короны. Екатерина учредила собственную комиссию о вольности дворянской, которая заседала до ноября 1763 года.
В последней четверти ХVIII века императрицей Екатериной поощряется распространение в западной части России католичества, а в архитектуре насаждается классицизм в формах древнеримского зодчества.
Начиная с конца ХVШ века и по 20˗е годы ХIХ века классицизм начинает вытесняться подражаниями историческим архитектурным стилям. Поиск новых выразительных средств путем соединения элементов стиля разных времен и народов был следствием распространения художественного направления романтизма. В храмовой архитектуре широко используются мотивы английской и французской готики, а также формы русского зодчества конца ХVIII века.
К началу XIX века Россия продолжала отличаться от большинства европейских стран: она оставалась самодержавной монархией. В России не было ни политических партий, ни неправительственных общественных организаций. Их роль заменяли многочисленные тайные общества.
Император Павел 1 ненавидел свою мать и всё, сделанное ею. Он сразу же начал нарушать положения Жалованных грамот.
В оппозицию к нему встал даже старший сын и наследник Александр1 (1801˗1805). При вступлении на престол в начале марта 1801 года он обещал вернуться к образу правления своей бабки Екатерины II. Александр I поручил одному из самых образованных людей своего времени, товарищу (то есть заместителю) министра юстиции Михаилу Сперанскому разработать план политических реформ. Он предлагал учредить разделение власти на исполнительную, законодательную и судебную ветви и свести к минимуму право государя издавать законы без согласия высшего законодательного органа, Государственной Думы. Александр I не получил православного воспитания, мирился со всеми вероисповеданиями и не проявлял к нуждам Церкви никакого внимания, однако лично следил за всеми новыми постройками храмов в империи.
Мировоззрение императора Александра II сложилось во многом под влиянием своего наставника В. А. Жуковского, человека либеральных взглядов. Среди интеллектуальной элиты либеральная мысль продолжала развиваться и в 1830˗е годы. Западники (А. И. Герцен, В. Г. Белинский и др.) видели в Западной Европе реализацию идей законности, справедливости и прав личности. Им возражали славянофилы (А. С. Хомяков, К. С. Аксаков и др.), которые полагали, что у русского «народа˗богоносца» свой особый путь и особые ценности. В основе их теории лежала мысль о исключительности России, отличающейся от Западной Европы своим религиозным характером, общественным укладом и национальным бытом. Дискуссии между западниками и славянофилами подали надежду, что идеи либерализма возможно адаптировать для России. Однако западный либерализм в своём развитии опирался на широкий класс собственников, которого в России не было. Результатом стало появление нового общественного класса ˗ интеллигенции, который взял на себя роль оппозиции и базы для распространения либеральной идеологии. Интеллигенция состояла из учителей, инженеров, литераторов, адвокатов и т. д.
Гоголь Н.В., поведший много времени на Западе, писал в работе "Об архитектуре нынешнего времени": «Была архитектура необыкновенная, христианская, национальная для Европы… Она обширна и возвышенна, как христианство. В ней все соединено вместе: этот стройно и высоко возносящийся над головою лес сводов, окна огромные, узкие, с бесчисленными изменениями и переплетами, присоединенные к этой ужасающей колоссальности массы самых мелких, пестрых украшений; эта легкая паутина резьбы, опутывающая его от подножия до конца шпица и улетающая вместе с ним на небо; величие и вместе красота, роскошь и простота; тяжесть и легкость – это такие достоинства, которых никогда, кроме этого времени, не вмещала в себя архитектура. Вступая в священный мрак этого храма, сквозь который фантастически глядит разноцветный цвет окон, поднявши глаза кверху, где теряются, пересекаясь, стрельчатые своды один над другим, один над другим и им конца нет, ˗ весьма естественно ощутить в душе невольный ужас присутствия святыни, которой не смеет и коснуться дерзновенный ум человека.Со мною согласится всякий, что нет величественнее, возвышеннее и приличнее архитектуры для здания христианскому Богу, как готическая».
Характерное для романтизма обращение к формам европейского средневековья скоро привело и к пристальному вниманию к отечественной старине. Одним из стимулов к изучению национального наследия и поиска национального своеобразия в архитектуре было официальное направление культурной жизни России, основывающееся на началах известной триады министра просвещения графа С.С.Уварова (1786˗1885) – «Православие, самодержавие, народность». С принятием доктрины официальной народности и возникновением течения славянофильства архитекторы стали обращаться к тем формам прошлого, которое ассоциировалось у них с новыми идеалами национальности и народности.
Внимание к древнерусскому зодчеству и его переоценка в связи с поисками национального своеобразия в архитектуре, а также подготовка к русско˗турецкой войне 1828˗1829 годов вызвали появление русско˗византийского направления, подразумевающего поначалу ввиду недостаточной изученности истории национального зодчества и византийские и древнерусские храмы. В произведениях русско˗византийского направления воплощалась мысль о «Москве˗Третьем Риме» и о православной России как исторической преемнице Византии не только в вопросах религии и государственности, но и в храмостроении. Архитектором К.А.Тоном (1794˗1881) была сформулирована следующая основополагающая идея: «стиль Византийский, сроднившийся с давних времен с элементами нашей народности, образовал церковную нашу архитектуру».
В 1880˗е годы националистические настроения, определяемые русско˗турецкой освободительной войной 1877˗1878 годов, которые вдохновляли первых создателей русско˗византийского направления 1830˗х годов, теперь вызвали к жизни «русский» стиль, представлявший достаточно сухие копии московских и ярославских посадских кирпичных храмов ХVII века. Распространению его способствовало и повеление императора Александра Ш строить «в чисто русском вкусе ХVII столетия».
Александр III провозгласил незыблемость самодержавия и взял курс на нейтрализацию эффекта реформ своего предшественника. После начала контрреформ Александра III главным средоточием либеральной оппозиции, боровшейся за введение конституции, стали земства. Хотя либеральное народничество, строго говоря, не было частью либерального движения, оно развивалось под влиянием либеральных идей.
Начало XX века в России ознаменовалось усилением либерализма благодаря развитию капитализма и связанному с этим стремительному экономическому подъёму.
В неорусском направлении второй половины 1900˗х годов в храмовой архитектуре уже нет стремления к чисто внешнему подражанию древнерусским оригиналам. Взяв за основу одну из тем древнерусского зодчества, архитекторы создают композиции, лишь ассоциативно напоминающие прообразы. Однако, освоение прошлого без проникновения в существо заложенной в них религиозной идеи, которая была первопричиной их создания, не могло привести к полному успеху.
Революция 1917 года прервала развитие либеральных идей в самой России. Но многие русские философы, оказавшись в эмиграции, продолжали работу над развитием либерализма. Одним из них был либерал˗консерватор С. Л. Франк. По его мнению, система должна гармонично сочетать традиционные общественные институты с творческой инициативой отдельной личности. С. И. Гессен полагал, что если государство защищает солидарные интересы людей, то законодательные запреты приобретают характер справедливых предписаний.
В то же время русские общины, оказавшись в эмиграции в странах Западной Европы и Америки, продолжали развивать русскую традицию храмостроения, используя новые возможности строительной технологии. Так, например, храм в Вашингтоне, выполненный в железобетоне, обращен к образцам владимиро˗суздальского зодчества ХII века.
Сейчас мы живем в эпоху постмодерна, который может привести в конечном счете к установлению очень жесткой «либеральной» диктатуры. Основная глобалистская идея – это новый порядок через хаос. Отрицается целостность, отрицаются высшие смыслы. Хаос – это некий промежуточный этап, когда должны перемешаться фактически все базовые понятия и представления.
Современная критика идеологии либерализма со стороны РПЦ сформулирована в «Декларации о правах и достоинстве человека X Всемирного Русского Народного Собора» (2006). Свободе личности противопоставляется не только свобода нравственного выбора, но и свобода от зла. В то время как свобода от зла (греха) провозглашается самоценной, свобода выбора и другие права человека признаются только в той мере, в которой они помогают восхождению личности к добру. С точки зрения РПЦ, права человека в иерархии ценностей занимают подчинённое положение по отношению к традиционной морали и должны уважаться наравне с верой, святынями и Отечеством. По мнению некоторых аналитиков, вышеуказанная Декларация фактически призывает к признанию «права большинства».
Однако о необходимости единства в области архитектурного стиля была декларирована известным английским искусствоведом Джоном Рескиным еще в середине ХIХ века. Он писал в своей работе «Семь светочей в архитектуре»: «Архитектура никогда не могла бы процветать, не будучи подчинённой национальному закону, столь строгому и повелительному, как те законы, которые регулируют религию, политику и общественные отношения. Архитектура любой страны велика только тогда, когда её законы настолько общеприняты и упрочены, как и национальный язык, и когда местные различия в стиле – не более чем диалекты того же языка.
Единственное условие всегда оставалось постоянным, единственное требование прослеживается везде и во все времена: чтобы произведение принадлежало к определённой школе, чтобы личный каприз не заслонял и существенно не менял традиционные типы и приёмы и чтобы каждый элемент и деталь национальной архитектуры были столь же общераспространёнными и общепринятыми, как национальный язык или монеты, ходящие в обращении.
Не важно, старая или новая у нас архитектура, но крайне важно, есть ли у нас архитектура в истинном смысле этого слова или нет; то есть архитектура, чьи законы могут преподаваться в наших школах, а не та архитектура, которую надо выдумывать заново всякий раз, когда мы строим церковно˗приходскую школу.
И дня не проходит без того, чтобы мы не слышали, как наших архитекторов призывают быть оригинальными и выдумать новый стиль. Но нам нужен какой˗нибудь стиль.
Поэтому ни оригинальность, ни изменения, как бы хороши они ни были при самой снисходительной и оптимистической их оценке, никогда не должны быть самоцелью и не могут быть плодотворными, если не выражают ничего, кроме просто борьбы или бунта против общепринятых законов».
В настоящее время намечается процесс церковного возрождения, и интуитивно возникает стремление к откату назад, в духовную и символическую культуру русского и византийского Средневековья, где чистота и девственность культурных форм восхищают и зовут к подражанию.
В отечественной истории ХΙХ–ХХ веков уже была попытка возвратиться к истокам православного храмоздательства, которая в середине ХΙХ века привела к появлению русско–византийского и русского стиля, а в начале ХХ века неорусского стиля. Но это были те же «стили», только опирающиеся не на западноевропейские, а на византийские и древнерусские образцы. При общем положительном направлении такого поворота к историческим корням, всё же опорой служили лишь «образцы» как таковые, их стилистические характеристики и детали. Результатом стали подражательные произведения, архитектурное решение которых определялось уровнем знания «образцов» и степенью профессионализма при их интерпретации.
В современной практике мы наблюдаем ту же картину попыток воспроизведения «образцов» из всего многообразия разнохарактерного наследия без проникновения в существо, в «дух» проектируемого храма, к которому современный архитектор-храмоздатель, как правило, не имеет отношении, или ему для этого не хватает достаточной образованности.
Наиболее целесообразными представляются такие творческие подходы к современному храмосозиданию, при которых отбрасывается не имеющее ничего общего с архитектурным творчеством формальное копирование или эклектичная комбинация исторических стилей, отдельных памятников и их элементов. При этом исключительно важной остаётся сознательная ориентация на лучшие традиции прошлого, сутью которых всегда была глубинная связь храмовой архитектуры с православной догматикой и богослужением.
Архитектор Кеслер М.Ю.
